«Хроники московского быта. Советское неглиже» (фрагмент) (2009)

Оригинальное название: «Хроники московского быта. Советское неглиже»
Жанр: телепередача
Ведущий: Алексей Митрофанов
Длительность: 39 минут 05 секунд
Язык: русский
Страна: Россия
Год: 2009

В этом фильме из серии авторских передач Алексея Митрофанова «Хроники московского быта» рассказывается о том, какое нижнее белье носили советские женщины, начиная с начала 1920-х годов. Историю советского неглиже можно назвать настоящей трагикомедей. Простые советские труженицы сами делали колготки — пришивали чулки к трусам, поднимали петли на капроне. А вот что скрывалось под роскошными платьями Любови Орловой и одеждой членов сталинского Политбюро? Как Екатерина Фурцева наладила производство бюстгальтеров? Чьи рейтузы разбили сердце Виктора Ерофеева? На эти и другие вопросы постарались ответить авторы фильма.

Текстовая рашифровка фрагмента передачи

Голос за кадром: — Героини первых фильмов Любови Орловой трудятся и поют словно в вырубленных из дерева лифчиках, делающих грудь актрисы абсолютно плоской. Простые деревенские девушки, крепкое тело, косички, открытый наивный взгляд.

Екатерина Деготь, искусствовед: — И потом она предстает в образе такой роскошной дамы в дорогих платьях, живущей, как в фильме «Весна» например, в какой-то невероятной двухэтажной квартире, которую советский зритель никогда в жизни не видел.

Александр Хорт, журналист, автор книг о Л. Орловой: — Ее стали называть советской Марлен Дитрих. Среди психотерапевтов, психиатров даже появился такой термин «синдром Орловой», когда женщины фанатично подражали ей во всем: выкрашивали волосы перекисью водорода, делали такие же прически, копировали ее наряды.

Голос за кадром: — Но советские женщины никогда не смогли бы скопировать нижнее белье актрисы. Под платьем Орловой было неглиже, которое стоило годовой зарплаты колхозницы. Она заказывала его в Париже. Неизменно фисташкового цвета, с белым кружевом, на каждом предмете вышита анаграмма. Аристократический шик.

Юрий Рубцов, военный историк: — Вот это разложение буржуазное, на мой взгляд, Сталин допускал сознательно. Одних повязывали кровью, других повязывали роскошью.

Голос за кадром: — Орлова была на экране женщиной-вамп, готовой вообще отказаться от нижнего белья ради того, чтобы наряд сидел идеально. На знаменитое платье из фильма «Цирк» пошло тридцать восемь метров шифона. Любовь Орлова хотела сниматься, надев его на голое тело, что и подразумевала западная мода тех лет. Но, несмотря на то, что она играла американку, такой вольности не позволили. «Смотреть это будут женщины советские», сказали партийные чиновники и заставили актрису надеть под шифоновый шедевр плотный чехол.

Алексей Митрофанов, историк: — В 1955 году она поступила в труппу театра Моссовета, но там уже была своя звезда — Вера Марецкая. В кино Орлова добилась гораздо большего, но в театре была новичком. И между актрисами сразу началось соперничество.

Голос за кадром: — Борьба была тяжелой и у Марецкой было убийственное преимущество — режиссером театра был ее бывший супруг. Репертуар был составлен под нее и она не собиралась сдавать позиции советской Марлен Дитрих.

Александр Хорт: — Она играла три раза в месяц, Марецкая — шестнадцать.

Голос за кадром: — Орлова сразу стала главной темой закулисных сплетен. Костюмеры театра рассказывали: «Вера Марецкая ходит в продукции советских фабрик, простой и грубой, а кинодива в невиданных шелках.

Виктория Севрюкова, художник, коллекционер нижнего белья: — Просто легенды рассказывали про ее бретельки, про изящность ее застежек, про ее чулки, про все абсолютно, про ее трусы, трусы были фантастические.

Голос за кадром: — Вот так выглядели бретельки нижнего белья Веры Марецкой и миллионов советских женщин в 50-е годы.

Евгения Баранова, зам. директора фабрики нижнего белья: — Ну как можно эту бретель, она же не тянется, застежка на пуговичках. Если женщина не может глубоко вздохнуть, ей уже некомфортно, потому что ничего не движется.

Голос за кадром: — Пуговица на бюстгальтере могла оторваться в любой момент. Наши женщины всегда боялись подобного конфуза на публике. Долгие годы советская легкая промышленность не могла освоить чашечки для груди. Это казалось технологической утопией. Советские лифчики тридцать лет выпирали из-под платьев наших женщин острыми конусами.

Виктория Севрюкова: — Все это застегнуть, сочувствую мужчинам того времени...

Голос за кадром: — Но все это уродство прошло мимо актрисы Орловой. Она приложила все усилия, чтобы не портить свою стройную фигуру советским неглиже. И вдруг ей присваивают звание народной артистки Советского Союза. На следующий день костюмеры театра Моссовета увидели ее в белье как у Веры Марецкой.

Виктория Севрюкова: — Она перешла на белье, как бы на советский набор: панталоны, чулки, держатели для чулок, лифчики, комбинации, все это не столь изысканное как белье, к которому она привыкла. Это было ощущение, что образу и званию нужно соответствовать.

Голос за кадром: — Получается, что белье определяет сознание. И сознание определяет белье.

Алексей Митрофанов: — Раз тебя назвали народной артисткой, значит пора снимать шелковые панталоны и мучиться со всем народом в бюстгальтере-панцире. Кто из современных кумиров способен на подобную честность?