«Весна идет! Весне — дорогу!»

Интересна история создания одного из оригинальнейших фильмов Александрова и Орловой «Весна» (авторы сценария Г. Александров, А. Раскин и М. Слободской), в которой Любови Петров не предстояло выполнить трудную, но завидную для актера задачу — при внешнем сходстве героинь создать одновременно два различных, даже контрастных характера, два образа: легкомысленную, беспечную и наивную опереточную актрису Шатрову и властного, даже сурового «ученого мужа» Никитину. Сценарий, заполненный забавными и увлекательными номерами, получился на славу, и у актрисы, надо думать, уже знавшей обе свои роли назубок и неоднократно репетировавшей трудные сцены в поисках наибольшей выразительности, была обоснованная надежда на триумф, и она жаждала быстрее начать киносъемки. Но сценарий, как назло, никак не хотели утверждать. Вот что рассказал на лекции во ВГИКе Г. Александров: — Сценарий «Весны» был задуман до войны. Первый вариант был закончен нами 20 июня 1941 года. Тогда он назывался «Звезда экрана». Через два дня началась война. Комедию пришлось оставить. Я занялся работой над боевыми киносборниками. Когда же в ходе военных событий наступил перелом, мы возобновили вопрос о постановке «Весны», считая своевременным сделать легкую, светлую кинокомедию. В первом варианте сценария Никитина была рефлексологом. Но условный рефлекс оказался опасным путем. Сценарий подвергся критике. Тогда мы решили переменить Никитиной профессию. Мы сделали ее физиком, работающим на войну, над созданием взрывчатых веществ. Но тут опять плохо получилось для картины... Мы восемь раз меняли Никитиной профессию, восемь раз поднимали вопрос о постановке картины и все время встречали отпор со стороны худсоветов студии и министерства. Мы опять забросили сценарий. Я совсем было решил не возвращаться к нему и не вернулся бы, если бы не поражение советской комедии в День Победы над Германией.

Когда советские солдаты водрузили красное знамя над рейхстагом и в Москве люди праздновали победу, товарищ Храпченко отдал приказ играть в театрах только комедии. Я звонил в каждый театр и спрашивал, что пойдет на сцене в этот великий праздник.

В МХАТе шла «Женитьба Фигаро», в ЦТКА — «Копилка» Лабиша, в Малом театре — «Пигмалион», в Театре имени Вахтангова — «Мадемуазель Нитуш», в Театре имени Ленинского комсомола — «Сирано де Бержерак», в Ленинградском театре комедии, у Акимова, — «Дорога в Нью-Йорк». В кино шел пошлый американский коммерческий фильм «Тетка Чарлея». Это был день победы для народа и день поражения для нас, комиков. Нигде не оказалось советской, даже русской комедии, хотя бы Островского, чтобы поиграть ее в такой чудесный день. И тогда я надумал вернуться к отложенному сценарию. Будучи уверенным, что скоро жить снова станет легче и веселее, мы решили еще раз «пострадать» и стали бороться за «Весну» не как за кинокомедию, а как за праздник на нашей улице».

Не исключено, что количество отклонений сценария высокими инстанциями несколько преувеличено увлекающимся Александровым, но в любом случае они с Любовью Петровной ждали его утверждения около пяти лет. Не трудно представить, сколько переживаний выпало на долю Орловой! Сколько раз возникавшая было окрыляющая надежда сменялась горьким разочарованием! Сколько раз наступающая весна в ее душе сменялась суровой, леденящей зимой! Но ее час все-таки настал!..

В легкой, искрящейся комедии «Весна» кинорежиссер Громов (Н. Черкасов) снимает фильм о Никитиной, крупной ученой даме, добившейся выдающихся успехов в решении проблемы использования в практических целях солнечной энергии. Громов хочет найти такую исполнительницу на главную роль, которая была бы максимально похожа на Никитину. И находит ее в театре в лице опереточной артистки Шатровой. Сходство этих женщин феноменально, что приводит в дальнейшем к забавной и анекдотической путанице. Директор театра поначалу считал Шатрову неперспективной актрисой, но отпускать ее на съемки не хотел и потому сразу же дал ей хорошую роль. А когда на студии должны были начаться киносъемки, в театре на это же время назначают генеральную репетицию. Так незаметная ранее актриса становится незаменимой.

Поставленная в такие условия Шатрова не хотела терять своих ролей ни в театре, ни в кино. И чтобы выйти из трудного положения, уговорила Никитину поехать вместо нее на киностудию. Ведь фильм там снимается о ней, а также о ее выдающемся научном достижении, и ей не должно быть безразличным, как это все будет показано. И Никитина решается на такую авантюру.

Происходит нечто вроде издревле известного в театральных комедиях переодевания, хотя одежда теперь уже не имеет прежнего, определяющего значения. Скорее это можно назвать обменом ролями или функциями, в результате чего персонажей начали принимать одного за другого.

На студии Никитина под видом актрисы Шатровой начала спорить с режиссером, который здесь «царь и бог». Громов, пораженный нешаблонными и принципиальными взглядами, а также чувством собственного достоинства этой красивой женщины, влюбляется в нее, не подозревая, что это не актриса, а профессор Никитина.

В свою очередь, Шатрова случайно попадает в общество ученых, где она очень смешно и во многом наивно старается быть Никитиной. Ученые мужи диву даются: они не могли даже представить, что «сушеная акула», как называют в их кругу Никитину, может быть такой раскованно общительной и до дурашливости веселой. Здесь в «профессора Никитину», также не подозревая о своеобразном, можно сказать, функциональном переодевании, влюбляется репортер Рощин (М. Сидоркин), получивший в редакции задание взять у ученой интервью. После ряда комических недоразумений все проясняется к всеобщему удовольствию. Причем оказалось, что пребывание женщин в непривычной для них роли и в незнакомом обществе принесло обеим большую пользу. Никитина становится непосредственнее, женственнее и начинает полнее и разностороннее ощущать жизнь, а артистка Шатрова, не утратив своей жизнерадостности, теперь подходит к жизненным проблемам вдумчивее и ответственнее. Меняются взгляды и у кинорежиссера Громова, но об этом чуть позже...

За этой легкой комедийной канвой фильма встает более серьезная и, главное, острозлободневная для того времени проблема — соперничество театра и кино. В прессе тогда появлялись прогнозы о том, что молодое и стремительно развивающееся киноискусство плюс появившееся телевидение скоро похоронят старомодную неуклюжую сцену. Поэтому театры, борясь за зрителя, не очень охотно отпускали актеров на киносъемки и не хотели показывать спектакли по телевидению, пока постановка не исчерпывала себя. Не исключено, что отчасти в целях сохранения театра в этой конкуренции, а главным образом, видимо, для того, чтобы стареющему Сталину было легче контролировать выпускаемые киноленты, их количество было сокращено до невиданного минимума — 5 — 7 фильмов в год. А чтобы примирить этих конкурентов, уже позднее было решено снимать спектакли целиком и выпускать в прокат и на телевидение фильмы-спектакли, которые были одно время, пожалуй, самым распространенным экранным жанром.

Александров, не раз писавший и говоривший о великих, даже фантастических возможностях кинематографа, все свое отношение к кино и театру выразил в этом фильме, причем, стараясь быть предельно объективным, свои музыкальные фильмы он противопоставлял музыкальным театральным спектаклям. По выразительным возможностям и эмоциональной силе искусству кино нет равных! — как бы утверждает он всем строем комедии. Какую удивительную жизнь можно увидеть на экране. С какими ситуациями ознакомиться! С какими неожиданными людьми встретиться: Пушкин, Глинка, Маяковский и сразу два Гоголя... Какие грандиозные массовые сцены и величественные демонстрации здесь можно снимать! А также творить прочие несказанные чудеса! По сравнению с кинематографом, театр, с его бросающимися в глаза условностями, просто жалок и смешон! — утверждает режиссер, для чего в фильм включены характерные сцены театральной жизни: пышный балетный дивертисмент перемежается комическими зарисовками за сценой и в ложе директора. Если киностудия показана с восхищением и восторгом, то театр — с явной иронией. За кулисами там нездоровая атмосфера, а на сцене претенциозный балет, невысокого вкуса оперетта...

В. Сечин: «В 1947 году Орлова снялась в фильме «Весна», где ее мастерство перевоплощения было, так сказать, наглядно и до конца материализовано... Сущность замысла заключалась в том, что Орловой нужно было при внешнем сходстве своих героинь создать характеры, резко отличные. И актриса вновь блестяще справилась с задачей. Ее Шатрова — живая, темпераментная певица — ни в чем не похожа на суховатую, сдержанную, сосредоточенную Никитину. В то же время эта на первый взгляд сухая женщина, как будто целиком погрузившаяся в свои научные исследования, оказывается человеком тонких и возвышенных чувств. И снова Орлова много поет и танцует, снова она выступает во всеоружии своего таланта» (19).

Эту общую характеристику развивает и конкретизирует Ф. Раневская в изложении Ии Саввиной: «...роль у нее была трудной и по существу и по технике исполнения: она играла двойников: ...Прелестная, легкая, наивная — актриса. И сдержанная, собранная, даже суровая — ученая. Разные гримы, костюмы, походка, пластика, голоса. Когда обе героини Орловой встречаются в одном кадре, требовалось высочайшее мастерство и собранность» (21).

Можно добавить, что исполняя в «Весне» роли двойников, Любовь Петровна прежде всего сумела показать их отличительные черты. Печатный шаг и властные жесты достигшей известности Никитиной и неуверенная походка, робкая жестикуляция и эмоциональная непосредственность начинающей артистки Шатровой. Но Орлова не ограничивается демонстрацией двух характеров-антиподов в их законченном виде. Она показывает, что перейти от открытости Шатровой к суровости Никитиной, то есть изменить свою натуру не так-то просто. И самое почетное, и потому наиболее трудное дело для актера — показать сам процесс перевоплощения одного характера в другой. И Орлова великолепно справилась с этой сложной и деликатной задачей. Вот молодая актриса в роли Никитиной старается казаться серьезной, но не может найти верный тон. Она то переигрывает, то срывается на непосредственность. Трудно найти более убедительные штрихи, показывающие постепенное преодоление актрисой своего Я и перевоплощение в другое лицо.

А. Сараева-Бондарь: «Время. Оно неумолимо и всесильно. Пять! Всего пять ролей, близких по таланту актрисы, были на ее творческом счету. «Веселые ребята», «Цирк», «Волга-Волга», «Светлый путь», «Весна».

И вдруг, словно продолжая мои мысли, Любовь Петровна произнесла:

«В общем-то четыре, так как в «Веселых ребятах» Григорий Васильевич еще не поставил меня на место.

И она улыбнулась» (4).

Пусть с этой обворожительной улыбкой она и останется в нашей памяти.

Любовь Петровна воплотила в кино немало других ролей и чаще играла неплохо. Не считая названных выше фильмов — «Любовь Алены» и «Петербургская ночь», — можно назвать роль эстрадной певицы Паулы Менотти в «Деле Артамоновых», Ксении в «Ошибке инженера Кочина», американской разведчицы миссис Шервуд во «Встрече на Эльбе», а также роли в фильмах «Мусоргский», «Композитор Глинка», «Русский сувенир» и «Скворец и Лира».

Кроме этого, она создала шесть первоклассных образов в пьесах в театре им. Моссовета (речь об этом впереди). И все-таки главными ее ролями, оказавшимися сопричастными не только истории кино, но и истории страны, были пять ролей в комедиях Александрова — пять ролей, потребовавших от нее, кроме высоких актерских способностей театрального плана, разносторонних эстрадно-опереточных артистических данных, которые и были особо оценены как зрителями, так и специалистами, киноведами.

Причем комедийные роли Орловой построены вопреки самой распространенной формуле комического, которая гласит, что персонаж становится смешным, когда его претензии намного превышают его ограниченные возможности. Типичные комические «герои» в нашем кинематографе — это известная гайдаевская тройка — Трус, Балбес и Бывалый. Что бы они ни задумали сделать, у них ничего не выходит или все получается не так — «шиворот-навыворот». Они почти всегда остаются в дураках. Поэтому они кажутся несуразными, бестолковыми и даже придурковатыми. У Орловой все наоборот: ее героини добиваются не только намеченного, но иногда их настигают даже неожиданные удачи или на удивление приятные сюрпризы.

Благодаря актерскому и женскому обаянию, легкости и изяществу Орловой, в какие бы неожиданные и невообразимые ситуации ни попадали ее героини, они по-доброму смешны, веселы, привлекательны. Любовь Петровна любила их и стремилась передать свою любовь зрителям.